Showing titles in Russia

Балканская война 1877–1878 годов не закончилась обидным для России Сан-Стефанским миром. Войска Белого генерала Скобелева входят в Константинополь, в ответ Британия посылает свои эскадры в Босфор и на Балтику. Русские башенные канонерские лодки и минные катера — против грозных броненосцев Роял Нэви. Форты Кронштадта и Свеаборга — против орудий Армстронга и Витворта.

Las difíciles condiciones políticas y sociales que Rusia enfrentó durante la primera mitad del siglo XX provocaron la reacción de un puñado de escritores que se dieron a la tarea de relatar las condiciones de violencia y crueldad que el país vivió. Tales son los temas de este libro, escrito por un autor de origen judío, que fue periodista destacado y dramaturgo.

No dia 31 de dezembro de 1999, um jovem Vladimir Putin apareceu desajeitado e constrangido nas telas da TV russa... como novo presidente. Duas décadas depois, Putin continua no poder, exalando confiança e muito à vontade no cenário mundial. Como um burocrata desconhecido da KGB conseguiu se tornar uma das figuras mais dominantes da política do século 21?

This is the astonishing story of the ten million books that US intelligence smuggled across the Iron Curtain during the Cold War. From copies of Orwell to Agatha Christie, the Western effort was to undermine the censorship of the Soviet bloc, offer different visions of thought and culture to the people, and build relationships with real readers in the East. Historian Charlie English follows the characters of the era, with Bucharest-born George Minden at the narrative’s heart.

Rasputin separates fact from fiction to reveal the real life of one of history's most alluring figures. Drawing on a wealth of forgotten documents from archives in seven countries, Smith presents Rasputin in all his complexity - man of God, voice of peace, loyal subject, adulterer, drunkard. Rasputin is not just a definitive biography of an extraordinary and legendary man, but a fascinating portrait of the twilight of imperial Russia as it lurched toward catastrophe.

Семь веков династия Рюриковичей правила Россией, а ты даже не знаешь их имён... Если бы не Рюрик и его потомки, история нашей страны могла пойти совершенно другим путём. Приняв правление над небольшими племенами, они оставили после себя одну из самых больших европейских стран (и Смуту в придачу). Среди Рюриковичей хватало самых разных правителей: от начитанных и справедливых князей до неотёсанных вояк и почти обезумевших царей. Такой же разнообразной они делали и историю России.

John Reed, escritor revolucionario y cronista insuperable, fue testigo directo de uno de los acontecimientos históricos de mayor relevancia del siglo xx, la Revolución rusa de 1917. Diez días que estremecieron al mundo es su extraordinario y conmovedor testimonio de la Revolución en que los bolcheviques, al frente de obreros y soldados, conquistaron el poder del Estado en Rusia y lo entregaron a los soviets.

In Motherland, Ioffe turns modern Russian history on its head, telling it exclusively through the stories of its women. From her own physician great-grandmothers to Lenin’s lover, a feminist revolutionary; from the hundreds of thousands of Soviet girls who fought in World War II to the millions of single mothers who rebuilt and repopulated a devastated country; from the members of Pussy Riot to Yulia Navalnaya, wife of opposition leader Alexei Navalny, she chronicles one of the most audacious social experiments in history and how it failed the very women it was meant to liberate.

La Revolución rusa es un ejemplo perfecto de cómo la historia puede reducirse hasta volverse excesivamente pesada y compleja. Para desentrañar la Revolución rusa (de hecho, las revoluciones rusas) hay que empezar por considerar acontecimientos que sucedieron siglos antes de febrero de 1917. Solo así podremos comprender la cantidad de acontecimientos comprimidos en los breves meses del decisivo año 1917.

Любовь Агеева — казанская журналистка, непосредственный очевидец и участник событий. С конца 70-х годов она исследует социальное явление, получившее название "казанский феномен", в попытках понять, почему именно в Казани появились подростковые группировки, ставшие известными в СССР. Можно ли назвать дворовые банды 80-х годов реальным криминалом? Настоящее журналистское расследование длиной в 50 лет!

1918 год. Москва. После революции 1917 года и начала Гражданской войны в стране сложилась сложная криминальная обстановка. По улицам города было опасно ходить даже днем. Профессиональные преступники всех мастей объединялись в банды и совершали дерзкие налеты, грабежи, убийства. Всего за год в Москве было зарегистрировано более тринадцати тысяч преступлений из которых раскрыто было лишь 30%. Назревает необходимость в усилении охраны государственных и финансовых учреждений, более чёткой организации их работы, а также повышении ответственности руководителей за сохранность денежных средств.

Die bekannte ZDF-Korrespondentin Katrin Eigendorf berichtet seit vielen Jahren regelmäßig aus der Ukraine. So auch während der dramatischen Tage und Wochen nach dem 24. Februar 2022, als Wladimir Putin mit seinem grausamen Angriff auf die Ukraine den Krieg zurück nach Europa getragen hat. Angesichts der Bilder aus Mariupol, Charkiw und Kyiw ist auch Deutschland aufgewacht, nachdem es über viele Jahre Wladimir Putin verharmlost hat. Katrin Eigendorf erzählt hier vom Krieg, den Putin mit aller Härte führt, vor allem gegen die Bevölkerung.

During the spring and summer of 1918, with World War I still undecided, British, French and American agents in Russia developed a breathtakingly audacious plan. Led by Robert Hamilton Bruce Lockhart, a dashing, cynical, urbane thirty-year-old Scot, they conspired to overthrow Lenin’s newly established Bolshevik regime, and to install one that would continue the war against Germany on the Eastern Front. In the back streets of Petrograd and Moscow, in nightclubs, in cells beneath Lubianka prison, the conspirators engaged in a deadly game of wits for the highest possible stakes.

Entre 1979 y 1989 un millón de tropas soviéticas combatieron en una guerra devastadora en Afganistán que provocó más de 50.000 bajas y acabó con la juventud y la humanidad de varias decenas de miles de soldados más. Los muertos soviéticos volvían a casa en ataúdes de zinc sellados mientras el estado no reconocía ni la mera existencia del conflicto. Svetlana Alexievich expone la verdad de la guerra afgano-soviética: la belleza del país y los abusos del ejército, las muertes y las mutilaciones, la profusión de productos occidentales, las vidas destrozadas de los veteranos.

Schwitzen im Proberaum einer Moskauer Rockband. Ehemalige Sowjetrepubliken, die Kabardino-Balkarien heißen. Ein Stripclub an der Wolga. Techno Clubs, in denen nichts zufällig passiert. Und das Krankenzimmer eines Moskauer Hospitals. Diane Hielscher diskutiert auf Kinderspielplätzen über die Postmoderne, tanzt mit Jugendlichen am schwarzen Meer, trinkt in dunklen Bars und fremden Wohnzimmern. Nebenbei erlernt sie die Feinheiten der russischen Vulgärsprache - während im Kaukasus gerade der Krieg ausbricht.

In 2014, Sonya Bilocerkowycz is a tourist at a deadly revolution. At first she is enamored with the Ukrainians' idealism, which reminds her of her own patriotic family. But when the romantic revolution melts into a war with Russia, she becomes disillusioned, prompting a return home to the US and the diaspora community that raised her. As the daughter of a man who studies Ukrainian dissidents for a living, the granddaughter of war refugees, and the great-granddaughter of a gulag victim, Bilocerkowycz has inherited a legacy of political oppression.

It is believed that the Circassians—the English translation of the Turkish term Cherkess—emerged as a discrete society or entity around the 10th century CE, although there are references to them before this. In fact, the Circassians are believed to be the oldest indigenous people of the North Caucasus and self-identified as Adyghe. Historians believe the first settlers appeared some 300,000 years ago. Nevertheless, the history and culture of Circassia and the Circassians is largely unknown in the English-speaking and wider world outside Central Asia and the Caucasus.

Too often, we are told that Russia plays a weak hand well. But, perhaps the nation's cards are better than we know. Russia ranks behind the US and China by traditional measures of power: GDP, population size and health, and military might. Yet twenty-five years removed from its mid-1990s nadir following the collapse of the USSR, Russia has become a supremely disruptive force in world politics. Kathryn E. Stoner assesses the resurrection of Russia and argues that we should look beyond traditional means of power to assess its strength in global affairs.

De bittra striderna i Stalingrads ruiner, fasorna på floden Volgas mörka vatten och det intensiva luftkriget över Stalingrad kostade hundratusentals soldater och civila livet. Slaget var så krävande och grymt att inte ens andra världskrigets mest hårdföra generaler kunde undgå att ­beröras av de massiva förlusterna som bara två män ryckte på axlarna åt: Adolf Hitler och Josef Stalin. Utan att blinka skickade de man efter man i döden under slaget om Stalingrad som blev det ultimata kraftprovet mellan historiens två grymmaste diktatorer som båda vägrade ge upp.

Few have had a more profound impact on the world than Catherine the Great, empress of Russia. Powerful. Brilliant. Cunning. As the catalyst of the Russian enlightenment, Catherine thrust her adopted country onto the world stage with mettle and wit. This is her story as drawn from her own writings and diaries, scribed from the perspective of a German immigrant to a newly adopted country.